Цокто-хангил – «Огненная вершина»

Подобно типу мелодий, которые начинаются с «вершины-источника», детство Базыра Цырендашиева началось у «Огненной вершины» — именно так в переводе звучит село Цогто-Хангил Агинского округа Забайкальского края. Эта земля овеяна легендами и преданиями. Одна из них связана с легендарной  дочерью  бурятского  народа  Бальжин  хатан, которая возвращаясь  на  Родину, останавливалась  для  отдыха вблизи  Цокто – Хангила и спрятала там свое золотое кресло. Другая легенда гласит о камне «Чаша Чингисхана», где чистой дождевой водой лечил свои раны великий воин. Живы предания и о таинственном озеро Ножий, на берегу которого находится огромный камень, символизирующий центр Земли, сосредоточие четырех стихий – огня, воды, земли и ветра. Испокон веков на озере останавливаются лебеди. Эту белоснежную птицу (по-бурятски хун-шубуун) агинские буряты почитают как свою прародительницу.

Об этом крае сложено немало песен. И когда в  1968 году был  объявлен  всесоюзный  конкурс, было прислано  216  песен  со  всех  концов  страны и лучшей песней о Цокто-Хангиле стало произведение Базыра Цырендашиева на слова поэта Даши Дамбаева.

Детство

Секрет своих песен композитор хранит в своем детстве. Как говорит сам Базыр Очирович, творческую закваску он получил среди агинской степи, где щедро звучали народные песни. В то время, не избалованное телевидением и радио, песня была, пожалуй, единственной отдушиной людей – и в предвоенные годы, и во время войны и после. Когда началась Великая отечественная война, маленькому Базыру было пять лет. Его отец, работавший табунщиком на конном заводе, был сразу отправлен на фронт, где погиб вместе с двумя братьями в первые годы войны.

Вместе с матерью они перебираются к деду, который жил в степи, в юрте на берегу озера. В 1944 году, когда он пошел в первый класс, стал активно помогать взрослым: зимой была заготовка дров в лесу с дядей, с весны начинались полевые работы, а летом – жаркая пора сенокоса. Жили, как все: трудно, впроголодь, и, казалось бы, было не до песен, но пели все. И когда вечерами собирались всей семьей, и когда работали, и когда отдыхали после сенокоса. Взрослые воодушевленно исполняли бурятские песни и прибаутки, щедро делились устными преданиями и историями.

Видимо еще тогда  начала зарождаться вторая страсть композитора – к слову, литературе, поэзии.  Как отмечали современники, Базыр Очирович всегда очень живо интересовался поэзией, знал всех авторов Бурятии, со многими дружил. И недаром им написаны песни на слова всех ведущих бурятских поэтов – Даши Дамбаева, Дондока Ульзутуева, Николая Дамдинова, Георгия Дашабылова, Мэлса Самбуева и др. Имея глубокие познания в национальной и мировой литературе в целом, Базыр Очирович давал свои советы авторам по поводу текстов песен, часто сам их редактируя и становясь фактически соавтором.

В город!

Старшие классы прошли уже в Агинске, где они со своим другом Кимом Базарсадаевым активно участвовали в художественной самодеятельности, исполняя песни и соло, и дуэтом. Здесь же их заметила выездная комиссия Улан-Удэнского театрально-музыкального училища в лице замечательных педагогов Полины Ароновны Черняк (ленинградка, пережившая блокаду) и Галины Петровны Перминовой (фронтовичка, пианистка), у которой впоследствии Базыр учился на фортепиано.

Друзьям пришлось расстаться с мечтой о военной службе – золотые погоны, ремень, пистолет – и сесть осваивать музыкальную грамотность. С нуля, в шестнадцать полных лет! Не стал он и певцом, хотя мысли об этом еще в детстве посещали его, когда он впервые услышал легендарного баса Бадму Балдакова. В итоге был принят на дирижерско-хоровой факультет. Его педагогом стал Михаил Ефимович Эпштейн, приехавший в наш город из Ленинграда. Уже с первых курсов он вместе со своей супругой Ядвигой заставлял учащихся ходить в театр, участвовать в театральном хоре. В итоге к окончанию училища студенты  знали до тонкости все оперные и балетные спектакли. Прививая учащимся живое восприятие музыкального искусства, они поощряли Базыра и в его первых попытках сочинительства, как хоровых произведений, так и песен.

 

Агинский вальс. Прощание с родиной

Получив свое первое профессиональное образование, и отслужив в армии в Забайкальском военном округе (1957-1959), Базыр Очирович возвращается на родину в Агу, где успел поработать и преподавателем  музыки в Агинском педагогическом училище, и художественным руководителем Агинского окружного дома культуры. Однажды для участия в областном фестивале оркестру бурятских народных инструментов Агинского училища нужна была новая национальная пьеса. Так и возник известный «Агинский вальс» преподавателя училища Б. Цырендашиева. На фестивале он дирижировал сам и стал лауреатом. С тех пор сочинение песен окончательно стало для него осознанным и последовательным делом на всю жизнь

Но вскоре, по воле случая, Базыр прощается с родной Агой и на долгие годы уезжает вместе с семьей на родину жены в Чувашию, город Шумерля.

В свое время тесть Базыра Очировича был вторым секретарем чувашского обкома, но был репрессирован и провел 16 лет в сталинских лагерях. Он хорошо встретил зятя и часто говорил: «горжусь, что среди моих родственников есть носитель древнейшей азиатской – монгольской крови, потомок Чингисхана».

Эти годы Базыр Цырендашиев проработал художественным руководителем Дворца культуры города Шумерля, славившимся своим мебельным комбинатом. Обнаружив, что чуваши, не менее певучий народ, чем его земляки, он организовывает во дворце профессиональный хоровой коллектив.

Только через несколько лет, министерство культуры Республики Бурятия под видом шефской помощи и организации хорового движения в братской Монголии вызвало его из Чувашии в Улан-Удэ.

«Сэлэнгэ»

Появление Базыра Цырендашиева – молодого, талантливого, энергичного – стало заметным «приобретением» для культуры Бурятии. В 1963 году Б. Цырендашиев становится методистом Бурятского республиканского Дома народного творчества, а затем его директором. Являясь активным пропагандистом музыкального искусства, композитор внес свою лепту в развитие бурятского хорового общества, будучи его ответственным секретарем с 1968 г. по 1974 г. Б. Цырендашиев работал художественным руководителем Бурятской государственной филармонии и Ансамбля песни и танца «Байкал», и одновременно заочно обучался в Новосибирской консерватории им. М. И. Глинки на композиторском факультете.

Но самое главное, в полной мере раскрылся его талант композитора-песенника. Песни Цырендашиева стали звучать везде – на сцене театров и на эстраде, в филармонии и на улицах города, в квартирах горожан и на далеких чабанских стоянках. Первые сборники его песен сразу становились раритетом, их искали, переписывали от руки. Сейчас уже смело можно сказать что его «Сэлэнгэ» стала одним из главных музыкальных символов Бурятии 60-70-х годов.  Его песни покоряли своим нетривиальным  музыкальным языком, одновременно напитанным национальной мелодикой, и приправленным современными пикантными гармониями. В его мелодиях «степь проснулась» во всем разнообразии размеров и ритмов. Они были просты, ложились «и на слух, и на голос», но с другой стороны удивляли свежестью и оригинальностью.

Это была своя эпоха шестидесятых в отдельно взятой республике. Взяв со скрупулезностью физика поэтические строки лучших авторов Бурятии он расщепил ядро бурятской поэзии, высвободив «мегатонны» лирической энергии для тысяч восторженных слушателей.

Успеха ему не простили. Долгие годы, его песни и произведения, несмотря на растущую популярность композитора, не публиковались. А точнее, раз в десять лет: в 1966, 1976, 1986 годах. Выручало его непосредственное знакомство и дружба со многими исполнителями, которые и «запускали» песни в народ. Может быть поэтому, большинство его песен давно считаются народными.

Большой театр Бурятии

Все эти годы Базыр Очирович был в гуще событий культурной жизни республики. И служба обязывала (директор детской музыкальной школы № 1, художественный руководитель оркестра бурятских народных инструментов Гостелерадио, ответственный секретарь Правления Союза композиторов, уполномоченный Музфонда СССР по Бурятской АССР), и творческие поиски. Был он знаком со всем ведущими деятелями культуры республики: участниками первой и второй декад Бурятского искусства в Москве, литераторами, художниками, учеными. Были среди поклонников его творчества и первые лица республики.

Особенно близкое знакомство и дружба связывало Базыра Очировича с оперными певцами – первыми исполнителями большинства его песен. С Кимом Базарсадаевым он дружил с детства, с Лхасараном Линховоиным связывали тесные творческие узы, благодаря Бадме Балдакову вообще пришел в музыку. Среди первых исполнителей его песен были и Саян Раднаев, и Галина Шойдагбаева, и Ольга Аюрова. Как свидетельствует старейший летописец  бурятского профессионального искусства, музыковед Олег Куницын: «Премьере каждой песни предшествовала основательная и вдумчивая работа Базыра с каждым исполнителем. Ярким примером вдохновенного сотворчества композитора и певца стала песня «Лирическая» в исполнении Дугаржапа Дашиева. И ее презентация оказалась событием республиканского масштаба, совершившим одно из самых ярких художественных открытий в истории бурятской вокальной музыки».

Так как Союз композиторов располагался в театре оперы и балета, то он тесно общался не только с артистами, но и с художественным руководством и дирекцией театра. Особенно он отмечал первого директора театра Гомбо Цыденжапова, которого характеризовал как прекрасного артиста, режиссера, организатора. Именно он выдержал весь груз I декады Бурят-монгольского искусства в Москве,  прошел огонь и воду, создавая театр и первую творческую труппу. Запомнился Базыру Очировичу и Дамдин Яхунаев, который с молодых лет показал себя толковым руководителем, был уравновешенным, к каждому мог найти свой подход.

 

Заветами мэтра

В целом, бывая в оперном театре и в наши дни, он переживает за него как за свой родной коллектив, дает ценные советы, наставления, сравнивает с тяготами и волнениями прошлого. Словами самого Базыра Очировича: «На сегодняшний день нынешняя творческая труппа не уронила имя Бурятского театра оперы и балета, заработанное предшествующими поколениями артистов, и руководство театра в лице Цыбикдоржиевой А.В. держит правильный курс в тяжелейших условиях работы. Конечно, сейчас театру предстоит еще проделать огромную работу: после 90-х, долгой реконструкции выпало целое поколение артистов и сейчас необходимо вырастить новое, ждать когда молодежь войдет в «спортивную форму». У оперного всегда был тяжелый сложный путь, и нынешние препятствия тоже необходимо преодолеть. И не только силами самого театра, но и всего общества».

Корифей бурятского искусства отмечает, что «театр подвергался критике всегда, так как он является центром, сердцевиной культурной жизни республики, у всех на виду. Но, к сожалению, большинство этих упреков рождались не из желания помочь театру, а из личных мотивов». Также он отмечает, что «если в советское время репертуарная политика требовала ежедневных представлений, то сейчас необходимо акцент делать не на количестве спектаклей, а на их качестве. Улан-Удэ не миллионный город, здесь нет столько театралов как в Москве и Петербурге, и не надо давать ежедневные спектакли ради спектаклей». Дирекция и художественное руководство строго следуют этим наставлениям.

Говорит Базыр Очирович и о нынешней молодежи, которой исключительно повезло – иметь такой театр, такие традиции и имена, которые знает весь мир. Вся русская, зарубежная классика прошла на сцене нашего театра, и бурятский оперный никогда не отставал от мировых тенденций. Сейчас главную задачу мэтр находит в том, чтобы расширить репертуар, ставить классические оперные и балетные шедевры.

“Сэдьхэлэй дуун”

Всего композитором написано более 400 песен, изданы три сборника, два тома сочинений «Песни, романсы, хоры» (2003, 2005 г.г.).

Особняком среди авторских сборников зрелого периода стоит “Сэдьхэлэй дуун” (1996 год) — «Песни души», которые он посвятил своей супруге Инессе Павловне. Муза, которая уже седьмой десяток лет рядом с композитором, разделяя с ним все дни триумфов и тревог, пройдя с ним извилистый и тернистый путь спутницы Большого художника. Может быть в ней и скрывается источник вдохновения Базыра Цырендашиева. Как много в его песнях лирического чувства, подобного искре, ночной прохладе, еле заметному движению широкой реки – так неуловимо и тонко признаются только в самом большом чувстве, глубоко хранимом и невыразимом одними словами. И песни Базыра Цырендашиева, как откровение:  разве может быть мелодия прекрасной, если она не о любви?